[1]
Противоречие первое: индивидуальная деятельность усиливает неравенство в нашем обществе, разрыв между бедными и богатыми, то есть усиливает несправедливость.
Сама постановка вопросов о справедливости, о дифференциации доходов, о равенстве и неравенстве, о богатых и бедных требует научного подхода. Марксизм, в отличие от всех мелкобуржуазных форм социализма и в отличие от социализма утопического, это теория научного социализма, и научность его состоит в том, что вопрос о справедливости и других морально-этических категориях можно правильно решать только на базе анализа объективных экономических законов. Научность марксизма состоит и в том, что вопросы распределения можно правильно решать только в свете проблем производства.
С точки зрения научного социализма нет абстрактной, вневременной справедливости. Такого рода мораль, отмечал В. И. Ленин в знаменитой речи на Третьем съезде комсомола, мы отвергаем. При полном коммунизме необходимо и потому Справедливо распределение по потребностям. А сегодня справедливо и необходимо то, что соответствует закону распределения по результатам труда при социализме. Вот почему нельзя останавливаться на факте наличия много и мало зарабатывающих. Вопрос только в одном, получает ли работник по итогам труда или нет. Ведь и 100 рублей могут быть нетрудовыми, а 1000 — трудовыми доходами. Это относится и к работе на заводе, и к театру, и к частному сапожнику.
Поэтому абстрактные рассуждения о росте богатства или бедности в связи с ростом индивидуальной деятельности для нас не-приемлемы. Тут нужен классовый подход. Важен, по существу, ответ на один вопрос: укрепляется ли социализм? И для марксиста в вопросах распределения при социализме может быть только одна проблема: осуществляется ли принцип «распределения по труду»? С этой точки зрения справедливо и необходимо при социализме то, что способствует развитию производства, росту эффективности труда, то есть тому, что приближает этот строй к полному коммунизму.
Но можно ли стать только на точку зрения производства? Не касаться социальных отношений? Иногда слышу: ведь ради темпов роста можно и социализм потерять. Или слышу: разве не пресечем мы любую ветвь научно-технического прогресса, если она угрожает человеку или стимулирует появление чего-то чуждого нашим идеалам? Ответ, казалось бы, ясен — пресечем. Но ясный ответ не значит верный. Любые ограничения научно-технического прогресса опасны, как «очевидный» когда-то запрет на кибернетику или генетику. Строй, пресекающий какую-то ветвь научно-технического прогресса по любым соображениям, бесперспективен. Вопрос стоит только так: если прогресс несет что-то не-приемлемое, надо искать новые формы этого прогресса, но не отказываться от него.